• Главная
• О галерее
• Оплата
• Доставка
• Контакты

Ню (обнаженная натура) Рустамов Арсен Абрарович (1947)

Ню (фр. nu — обнажённый) — художественный жанр в скульптуре, живописи, фотографии и кинематографе, изображающий красоту обнажённого человеческого тела. В большинстве случаев авторы воспевают красоту женского тела. 

Родился 29 ноября 1947 г. на ст. Джума Самаркандской области (Узбекистан).

С 1965 г. - учился в Московском Народном университете искусств им. Н.К.Крупской. Педагог - П.Губарев.

В 1974 г. - окончил Крымское художественное училище им. Н.С.Самокиша.

В 1980 г. - окончил Киевский государственный художественный институт (факультет живописи, монументальное отделение). Педагоги - Н.Стороженко, В.Чеканюк.

С 1980 г. - художник-монументалист Симферопольского художественно-промышленного комбината.

С 1981 г. - участник областных, республиканских и международных выставок.

С 1989 г. - участник пленэров в Крыму.

С 1989 г. - член НСХУ. Живет и работает в Симферополе. Работы находятся в частных коллекциях Украины, других стран.

C 2016 г. - Заслуженный художник Республики Крым

Рудольф Подуфалый (искусствовед, член Национального Союза художников Украины) о творчестве Арсена Рустамова:

«Сущности», «содержание», «смыслы» картин Арсена Рустамова, их анализ — задача высокого, труднодоступного класса, поэтому в заметках даются лишь феноменологические наблюдения, а, так сказать, трансцендентная метафизическая, скрытая сторона его искусства подразумевается как «имеющая место быть».
Живопись Арсена Рустамова — это несомненно явление стиля. Видение, эстетическая программа художника как способ и содержание его мышления — это то, чему он неукоснительно следует и невозможно себе представить, что он вдруг «изменился», хоть на время отошел от неё.
Этот стиль можно охарактеризовать как замкнутый в себе, автономный, последовательно самоструктурирующийся, хотя и строго системно связанный с четко определенными истоками художественной культуры.
Эмпирическая насыщенность натурными впечатлениями, их переизбыток, давление реальности не переливается на полотно импрессионистическими импульсами...
Художественный визуальный образ «выпадает в осадок» из пересыщенного раствора, и этот процесс кристаллизации, становясь внутренним сюжетом, идет в своем ритме, в своем собственном веществе, лишь по видимости, внешнему сходству совпадая с предметом изображения.
И здесь можно еще и еще раз говорить о своеобразной художественной автономии образа по отношению к предмету изображения, что, как правило, ставит в тупик зрителя с «натуралистическими иллюзиями».
Паломничество, целеустремленное движение во всё более сгущающуюся глубину цвета (как с реальностью, с которой только и имеет дело живописец), хочется сопоставить с той «трагедией солнечного луча», которая составляет сущность учения Гете о цвете и о которой в своё время говорил Максимилиан Волошин. Это движение для внешнего наблюдения кажется замедляющимся и останавливающимся, но интуитивно мы чувствуем, что его цель скрыта от нас, уходит за «горизонт событий».
Но свет (и светотень) в живописи А. Рустамова не существуют в своей «натуральной форме» — тень как таковая лишь модификация света (по импрессионистической доктрине), а свет раздроблен на свои цветовые компоненты, своего рода самосветящиеся цветные кристаллы...
Кристаллическая структура живописной ткани (если позволительно так сказать) здесь есть результат и итог самого творческого процесса, протекающего по естественным, органическим законам, процесса объективации и материализации вырастающего или выращиваемого визуального образа, осуществляющего себя в своем пространстве и времени.
Процесс, идущий по своим внутренним законам, и поэтому независимый от эмоциональных состояний самого художника, не пересекающийся с «временем-пространством» самой модели.
«Живопись прежде всего!» — для которой не существует внешнего диктата, самоценное, суверенная, но, отнюдь не безразличная к выбору объекта изображения, к лирике, т.е. к личным, «интерсубъектным» отношениям, но в какой-то момент забывающая о них, поглощенная самой собой. В этой замкнутости на саму себя есть символический момент бесконечности «рамочной» вечности, которую можно заключить в прямоугольник холста и повесить на стене.
Там где живопись своевольно диктует свои законы, давая нам в предметном изображении свой алхимический сплав — реальная картинная «плоскость» есть лишь своеобразная предметная абстракция, обращенная вовне и имеющая осязательную, вещественную ценность... Она лишь грань, граница, отделяющая два мира, прорастающая в таинственную глубину «живописного мирового пространства». Там, где живописная оптика реализует себя, как направление, сюжет и цель творческой акции.
В каком-то смысле у Арсена Рустамова она есть вопрошание художника о тайне иррациональности жизни, отраженной и воплощенной в законах и логике материализации в красках хроматических (живописных) конструктов...
Даже в самых экспрессивных мотивах с акцентными цветовыми ударами (типа вангоговских красных виноградников) цвет — при всей его плотности и звучности — не открыт.. Технически в нем присутствует как бы некая тональная компонента, как бы паутина.. обращая живописную энергию в глубь холста.
Поэтому и самые яркие «цветовые события» встроены в монолитную глубину пространственных структур, и живопись не удостаивает нас своего жеста, занятая только сама собой, той своей реальностью, которое в своё время открыл и утвердил с помощью своего «маленького ощущения» Поль Сезанн.
Если попытаться обобщить всё сказанное, то речь по-видимому идет о своеобразном «лирическом структурализме»...
Художник ставит некие базовые проблемы живописи, которые не потеряли своей практической актуальности и сегодня и сохраняют для будущего свою харизму (в силу своей неисчерпаемости).
К этому можно было бы добавить (не вдаваясь в обоснования) несколько слов о «классицизме» Арсена Рустамова, культивирующего правильный, недеформированный рисунок, «идеальности» исходных, архетипических форм.

• 

  Этюд обнаженной №2

  Рустамов Арсен Абрарович (1947 г.р., Заслуженный художник Крыма). Картон/масло, 12х11 см., 1990-е

  Оригинал

  200,00 $